К южным границам Тосненского района фашисты подошли в двадцатых числах августа 1941 года. 25 августа была захвачена Любань. В направлении Тосно наступала 216-я пехотная дивизия вермахта, входившая в состав 16-й армии Вильгельма Буша, которая в свою очередь являлась частью объединенной группы армии “Север” (командующий – Риттер фон Лееб).
28 августа в районе села Ушаки на подступах к поселку Тосно артиллеристы 227-го гаубичного полка 70-й стрелковой дивизии совместно с 806-м стрелковым полком семь часов сдерживали наступление на Ленинград. Противник нес большие потери, но силы были неравны. Гитлеровцы заняли Тосно, находившееся всего в пятидесяти километрах от Ленинграда. 29 августа уполномоченным Государственного комитета обороны Молотову и Маленкову, которые в это время в Ленинграде решали вопросы его обороны, пришла телеграмма от Сталина. Верховный Главнокомандующий, получив сообщение о сдаче Тосно, раздраженно писал: “Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен”.
Практически с первых дней оккупации на территории Ленинградской области начало разворачиваться партизанское движение. Уже на второй день войны вышло постановление Совнаркома “О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника в прифронтовой полосе”. Этот документ стал основой для создания так называемых “истребительных батальонов НКВД”. Начиная с 28 июля 1941 года в Тосно было создано два партизанских отряда, затем еще восемь местных, впоследствии они объединились в один.
Эвакуировать не удалось
По призыву из Тосненского района ушли на фронт 6 672 человека призывного возраста. По мере приближения фашистских полчищ повсеместно начала разворачиваться эвакуация населения и материальных ценностей. В первую очередь вывозили оборудование из предприятий, а также эвакуировались специалисты, угонялся колхозный скот. К сожалению, эвакуировать население практически не удалось. Старики, женщины и дети остались на оккупированной территории.
К концу сентября 1941 года фронт под Ленинградом стабилизировался. Тосненский район на 2 года и 5 месяцев стал прифронтовым: линия фронта разделила его на две части. Кроме этого, на северо-западной его границе располагались войска Ленинградского фронта, а на северо-восточной – Волховского.
Территория района всегда имела важное стратегическое значение, так как его пересекают две значимые для страны транспортные магистрали – железнодорожная и автомобильная, соединяющие между собой две столицы. И не случайно здесь развернулись две крупные военные операции, имевшие своей целью освобождение Ленинграда от блокады: Любанская наступательная (январь-июнь 1942 г.) и Красноборская, которая длилась с февраля по март 1943 г. Обе они не достигли своей цели, но оттянули силы противника с других направлений.
По своему местоположению Тосненский район попадал в зону действия 18-й армии группы армий “Север” и частично – 16-й армии. Здесь шло непрерывное накопление сил врага, происходило перемещение немецких войск, двигавшихся в сторону фронта (к Красному Бору, Никольскому, через Шапки к железнодорожной линии Кириши – Погостье – Мга, через Саблино к Ивановской). Обратно возвращались немецко-фашистские подразделения, чтобы пополнить резервы и восстановить силы после боев на передовой. Транспортные узлы – Тосно, Саблино, Новолисино, Любань – служили местами приема и перевалки военных грузов, техники и живой силы противника. В ряде населенных пунктов Тосненского района были расположены военные склады, лазареты, госпитали, а также ремонтировали военную технику, в больших помещениях обустраивали конюшни.
Передовые рубежи Тосненского района были значительно укреплены противником, особенно его важнейшие транспортные точки – Тосно и Саблино. Всюду были построены дзоты, проволочные заграждения, минные поля, вырыты противотанковые рвы. Немецкое командование считало этот район неприступным. Но несмотря на это многие объекты его военной инфраструктуры подвергались регулярным налетам советской авиации. Среди ее главных целей были транспортные развязки и склады. В этом отношении поселок Тосно являлся одним из важнейших стратегических объектов, так как через него проходил один из путей снабжения 18-й немецкой армии. В связи с этим он чаще других подвергался бомбардировкам. Кроме того, регулярным артиллерийским обстрелам подвергались и находившиеся вблизи линии фронта населенные пункты: Красный Бор, Степаново, Феклистово, Чернышево, Мишкино, Поркузи, Никольское, Покровское. Особенно доставалось поселку Красный Бор, в силу того что он расположен на господствующей высоте, с которой было удобно противнику вести огонь по Колпино, Понтонному, Усть-Тосно. Фашистские войска сосредоточили здесь массу тяжелых артиллерийских и минометных орудий. Отсюда вражеские войска обстреливали и южные предместья осажденного Ленинграда.
Особенно трудно пришлось жителям прифронтовой полосы – женщинам, старикам и детям, они жили практически на самой линии фронта. Кругом свистели пули, рвались снаряды и мины. Дома были под обстрелом, пожар уничтожал все имущество, люди лишались крова над головой и вынуждены были идти просить милостыню, искать другие места, где можно было укрыться от обстрелов. По всем дорогам, идущим от фронта, брели, спасаясь от бомбежек, неприкаянные жители с детьми и котомками. Фашисты сгоняли их в концентрационные лагеря, появившиеся на в Тосненском район с осени 1941 года.
Оккупационный режим
Начальником штаба вооруженных сил Германии фон Кейтелем в марте 1941 года были разработаны основные принципы оккупационного режима подлежащей захвату территории Советского Союза. Основными средствами режима Кейтель считал массовый террор, лишение населения всех политических прав и получение всевозможного сырья для германской промышленности. Захваченная территория разделялась на военную зону, находившуюся под властью командных инстанций вермахта, и тыловую, относящуюся к министерству по делам восточных областей.
Осенью 1941 года гитлеровцы начали создавать аппарат оккупационной власти на местах: военные и хозяйственные комендатуры, которые контролировали все опорные пункты и узлы дорог, а также органы гестапо. Немецкие комендатуры были организованы в Тосно, Саблино, Никольском, Любани и других местах. Здесь была сосредоточена основная власть на местах, где все решал комендант. Однако обстановка на фронте, местные условия, плохо развитая сеть дорог и другие причины заставили оккупационные власти приступить к формированию гражданских органов управления, которые подчинялись бы немецкому командованию. В Тосно немецкая комендатура находилась в доме Смолиных (ныне Тосненский историко-краеведческий музей), гестапо в здании банка. Привычной административной единицей в довоенный период были сельские общины во главе со старостой, которые существовали в каждом, даже небольшом, населенном пункте. Выборы старосты происходили на сельском сходе. Этот принцип управления фашистские власти решили использовать в своих целях. Во всех деревнях приказано было выбирать старост, но кандидаты в сельские старосты отказывались от должности, хорошо понимая, чем их заставят заниматься оккупационные власти…
Из спецобращения начальника Управления НКВД СССР по Ленинградской области и городу Ленинграду начальнику штаба Ленинградского фронта о положении в районах Ленинградской области, занятых немецкими войсками от 5 ноября 1941 г.: “Зачастую назначение старост [происходит] против желания назначенных. Положение таких старост, в связи с озлобленностью населения к немцам, незавидное”.
В обязанности старост входило: учет жителей деревни, сбор налогов, доведение до односельчан приказов и распоряжений немецкого командования, поддержание порядка. Но кроме этого староста обязан был еще информировать оккупационные власти обо всех подозрительных лицах, появляющихся в деревне, а также о проявлении протестных настроений среди населения. Должность старосты также давала целый ряд привилегий: он мог в пределах своей волости перемещаться без пропуска, свободно ходить по своему селу в любое время суток. За свою работу старосты получали жалованье, которое собиралось у односельчан. Им в помощь создавались отряды полицаев. Управленческий аппарат формировался в основном из тех, к кому оккупанты испытывали наибольшее доверие. В основном это были люди, обиженные на советскую власть, либо те, которые уже давно враждебно к ней относились.
Два месяца войны многое изменили в сознании жителей Ленинградской области, Тосненского района. Ушли на фронт мужья и братья, исчезли продукты из магазинов, и все понимали, что придется много работать, скудно питаться, жить ожиданием и надеждой. Но то, что произошло, не снилось даже в самых страшных снах. Жутко было выйти на улицу и увидеть виселицу с повешенным соседом; самоуверенных оккупантов, по-хозяйски распоряжавшихся на улицах, менявших привычные вывески на безапелляционные приказы: “Явиться в комендатуру для регистрации!”, “Не выходить из дома после 17 часов!”, “Сообщать о коммунистах и евреях!” И везде отрывистая немецкая речь, лай собак и ужас! Но что было делать? Не подчиняться? Но, ведь повесят, оставят сиротами детей… И послушно шли регистрироваться, сдавать велосипеды, радиоприемники, нашивали на одежду ненавистные желтые звезды…
Подвиг Семена Бурмы
По воспоминаниям местных жителей и архивным документам стало известно, что Шапки были заняты фашистскими войсками 28 августа 1941 года. Из хроники 20 мотострелковой дивизии: “28 августа. Боевая группа “Зейтц” в 3.00 вновь перешла в атаку. Сопротивление противника возросло по сравнению с предыдущим днем. 76-й пехотный полк доложил: дороги из – за непрекращающихся дождей сильно затруднены для движения больших колонн. В 9.00 боевая группа “Зейтц” изготовилась к атаке перед населенным пунктом Белово, которое было взято в 12.40. После чего боевая группа продолжила движение в направлении Шапок. В лесу, в 2-х км южнее Шапок, противник сконцентрировал значительные силы. Боевая группа “Шверин” получила приказ изготовиться к бою за Шапки. В это время 76-й пехотный полк достиг Костуи. В 10.00 30-й мотоциклетный батальон, усиленный батареей 2-го дивизиона 20 артиллерийского полка, начал выдвижение через Тосно к Нурме, которая была занята в 14.00. В 18.00 после короткого боя Шапки были взяты”.
На финском хуторе братьев Финберг, находившемуся в Шапках, расположился штаб эсесовского карательного отряда и гестапо. Хутор находился в густом лесу в трехстах метрах от большака (дорога Шапки – Надино). Владельцев дома, Александра и Ивана Фимбергов, повесили каратели. Буквально в первые дни сентября, председатель Шапкинского сельсовета, житель деревни Ерзуново Иван Андреевич Федоров и участковый милиционер Семен Захарович Бурма, живший с семьей в деревне Белоголово, решили спрятать сейф с документами и списками всех жителей Шапкинского сельсовета. Если бы его нашли немцы, могли пострадать многие невинные люди, коммунисты, комсомольцы, сельские активисты, которые оставались в Шапках и окрестностях в этот период. По легенде, они его закопали на кладбище в одну из могил родственников Ивана Андреевича. Это было ночью, но они успели увидеть, как мелькнула тень высокого человека у окна сельсовета. Это был долговязый местный житель, староста Иван Абрашкин (имя и фамилия изменены). Иван Андреевич и Семен Захарович переживали, что этот предатель может их выдать. Так и случилось, они были арестованы! Сразу же их отвезли в Любань, держали там, допрашивали, потом перевели в Шапки на Финбергов хутор. Когда они с конвоирами стали подходить к красивому двухэтажному дому, пленников охватил ужас от неожиданного зрелища: на елках у дома раскачивались четыре повешенных подростка, одетых в форму ремесленников, их поймали в соседних лесах. Ребята пробирались через фронт из блокированного Ленинграда к своим домам. Еще одну группу ремесленников около 10 человек немцы расстреляли у дороги Шапки – Нестеровское озеро. Совсем недавно, несколько лет назад, останки подростков перезахоронили члены поискового отряда “Ягуар” (командир отряда Андрей Журавлев).
Плененных Бурму и Федорова держали на хуторе несколько дней, долго пытали, пытаясь узнать, куда они спрятали сейф со списками жителей. Допрашивал их сам начальник отряда СС майор Вилли Краузе, рядом с ним находился немецкий унтер-офицер Фихте. Они оба очень хорошо знали русский язык. На второй день допроса Бурма узнал, что председателя Федорова расстреляли, и он так и не выдал место, где находился сейф. Фашисты всячески пытались, теперь уже у Семена Захаровича, узнать, где документы? Требовали назвать фамилии коммунистов, но он молчал. Тогда они решили предложить ему свидание с женой.
Из воспоминаний супруги Бурмы Полины Матвеевны: “Я увидела мужа. Лицо его было серое, обросшее щетиной, в синяках и кровоподтеках. Он спросил меня, жив ли наш полугодовалый сын? Сын был жив. Тогда я его спросила, за что его так изуродовали фашисты? Предложила сказать ему, где этот проклятый сейф. Может, отпустят? Они обещали, что если укажет место, то отпустят. Но Семен Захарович ответил, что все они врут! Ведь они убили уже столько невинных людей, а его советского милиционера отпустят?! Об этом нечего и думать! А предателем он быть не хочет, и губить невинных людей. Он выкрикнул, что не выдаст никого назло всяким предателям абрашкиным и прочей сволочи. Затем муж сказал, что он всегда старался быть честным, и попросил ее, если она останется жива, вырастить сына смелым и честным человеком”. Это было последнее свидание с мужем, больше Полина Матвеевна его не видела.
Потом уже узнала, что он пытался бежать, его преследовали с собаками, ранили, истекающего кровью, вернули в особое отделение гестапо и там уже возобновили допросы, перебили руку, отрубили нос, уши, пальцы на уцелевшей руке, потом расстреляли у березы, а тело выкинули в обрыв. Семен Захарович ценой своей жизни спас многих местных жителей от расправы оккупантов, он сохранил честь советского милиционера, и мужественно прошел свой последний путь.
Копия личного дела Семена Захаровича Бурмы, воспоминания супруги и другие документы хранятся в музее Тосненского отдела МВД, организатором которого является В. П. Мурзин. Также о событиях тех трагических и страшных лет более подробно можно узнать в отделе краеведения Тосненской центральной районной библиотеки.
Наталья Ющенко,
заведующая сектором краеведения Тосненской центральной районной библиотеки